На веранде шуршит мотылёк
(Сколько шума! Я думал – ветрище.),
он в стакане гранёном прилёг,
а теперь продолжения ищет:

хоботком воспалённым припав,
изнемог от миазмов спиртовых.
Смерть недолгую чем-то поправ –
до сих пор не найду это слово –

простучал все узоры стены
до окна, где в прицеле Вселенной
многослойный горчичник луны
отсыхает от стёкол толстенных.

Там, где гроздья созвездий грузны,
мотыльковое счастье, в итоге:
ослепительный ток белизны
в несвободе медвежьей берлоги...

Мы трепещем вослед мотылькам,
до изжоги друг другу любезны,
всё волнуемся по пустякам,
и стекло полируем над бездной!